Имею мнение
28.07.2024
Пётр Лидов
Советник руководителя ФМБА России
НЕПОДАЛЕКУ ОТ ТРИУМФАЛЬНОЙ АРКИ
О, Париж!...
-
Участники дискуссии:
-
Последняя реплика:
В далеких тридцатых годах прошлого столетия Илья Эренбург написал: «Увидеть Париж и умереть». Вот уж, точно! Спустя почти столетие начинаешь осмысливать эту фразу применительно к Парижу олимпийскому: «Если увидишь такой Париж, то неминуемо умрешь!»
Годы любви к столице Франции остались позади после выволочки, которую мне устроили франкофоны на городском вокзале. Им, видите ли, не понравился мой английский. Но кроме этого эпизода ничто не омрачало моей любви, любви весьма своеобразной к Сен-Дени, усыпальнице французских королей.
Поначалу я, отправляясь к аббатству даже не обращал внимания на автобусы, переполненные как бы это поудобнее сказать, афро-американцами. Между прочим, в Сен-Дени находится главная арена Олимпийских игр – Стад де Франс. Обожал я кафешки на бульваре маршала Журдэна. Великолепный дом Инвалидов, перед входом в который стояли вооруженные люди и копались до посинения в твоих вещах. Не буду растекаться «елеем по древу». Масса знакомых до боли мест!
Париж сегодняшний, готовый к олимпийским играм, совсем другой. Девиз, провозглашенный оргкомитетом — «Игры открытые для всех» — неожиданно трансформировался в антитезу «Игры закрытые от всех». А далее идет крылатая фраза Анн Идальго: «Париж русским не рад». Вот ведь как! А два с небольшим столетия назад, когда русская армия вступала в Париж, были рады? Думаю, что да! Во всяком случае армия-победительница обеспечила весь город работой, деньгами, да мало ли еще чем.
Парижу не повезло. Уже в третий раз. Первый раз в 1900 году, когда вместо Олимпийских игр провели море национальных соревнований, в которых участвовало немыслимое количество спортсменов, но все они создавали оформление Всемирной выставки, а уж никак не формировали олимпийскую программу. Пьер де Кубертен, аристократ, возродивший олимпийские игры, в сердцах назвал прошедшие старты всем чем угодно, только не Олимпийскими играми. Плюнул и растер. Его отношение к своему городу и своим согражданам явно не было позитивным.
Второй раз, когда Кубертен решил «уйти на пенсию», пытаясь угодить шефу, его соратники-подчиненные сделали подарок – Париж был вновь коронован Олимпийскими играми. Было лучше, но все-равно до триумфов в греческих Афинах не дотягивало. Ну, не любила французская публика публичные спортивные мероприятия. Еще больше их не любили спортивные чиновники.
Если бы не спортсмены, среди которых был финн с хронометром в руках, презиравший соперников и уважавший только время – Пааво Нурми, будущий Тарзан пловец Джонни Вайсмюллер, Олимпийские игры 1924 года можно было бы считать такими же провальными, как в 1900 году. Говоря о Париже 1924 года, Кубертен кривился: «Если есть на свете город, в котором так ненавидят спорт, то это — Париж».
И вот настал третий раз. Сто лет спустя. Когда Париж выбирали, а поскольку выбирать было не из кого – претендент тусовался в одиночестве – Томас Бах находился на верху блаженства. Не знаю, сколько муниципалитет Парижа отстегнул альтруисту Баху, обычно за такие подарки дарили даже целые острова, но не зря говорят «Бог троицу любит». Стоило городским властям на это пойти! Пилить в последствие предстояло намного больше! Все стороны оказались довольны. А это самое главное!
Как и чем Париж занимался шесть лет до церемонии открытия, история в духе Александра Дюма. Путешествия, приключения, интриги. За время подготовки несколько раз меняли руководство олимпийского комитета Франции. Впрочем, это и понятно – всем хочется кушать! Несколько раз за дело принималась финансовая полиция. Помните, как в Токио? Четырьмя, пардон, тремя годами ранее. На островах до сих пор продолжают выяснять, кто украл больше и кого несправедливо посадили. Париж в процессе подготовки от японцев ничем не отличался. Надо было потратить полтора миллиарда на очистку воды в Сене. Пожалуйста! Надо было оплатить услуги «влиятельных подрядчиков». Тоже – наше вам!
Только забывали об обыкновенных зеленщиках. Как-то не помнили о безвестных грузчиках и работниках совсем не аристократических профессий, но желавших получить хоть что-то с барского стола. Получили! Кукиш! Будете бастовать? Во время олимпийских игр? А мы на вас напустим армию, 40 тысяч полицейских, 20 тысяч охранников «городских помоек и автомобильных стоянок». Несколько месяцев из Парижа гнали всех. Мигрантов, проституток, ворье и прочую нечисть. Оказалось, перестарались. Вместе с ними ушла клиентура. Приехав в Париж, оказываешься перед закрытыми дверями кафе, магазинов, хозяева которых благополучно ретировались на природу. Неожиданно отели стоят полупустыми. На каждом перекрестке – «человек с ружьем». Начинаешь понимать, что город находится на осадном положении.
Ты еще не знаешь, что произошло, но думаешь о самом страшном: Россия напала на Макрона! Париж встречает олимпийские игры грязью, запустением и, совсем уж неожиданно, недоброжелательностью. В общем, «наглухо закрытыми дверями».
Годы любви к столице Франции остались позади после выволочки, которую мне устроили франкофоны на городском вокзале. Им, видите ли, не понравился мой английский. Но кроме этого эпизода ничто не омрачало моей любви, любви весьма своеобразной к Сен-Дени, усыпальнице французских королей.
Поначалу я, отправляясь к аббатству даже не обращал внимания на автобусы, переполненные как бы это поудобнее сказать, афро-американцами. Между прочим, в Сен-Дени находится главная арена Олимпийских игр – Стад де Франс. Обожал я кафешки на бульваре маршала Журдэна. Великолепный дом Инвалидов, перед входом в который стояли вооруженные люди и копались до посинения в твоих вещах. Не буду растекаться «елеем по древу». Масса знакомых до боли мест!
Париж сегодняшний, готовый к олимпийским играм, совсем другой. Девиз, провозглашенный оргкомитетом — «Игры открытые для всех» — неожиданно трансформировался в антитезу «Игры закрытые от всех». А далее идет крылатая фраза Анн Идальго: «Париж русским не рад». Вот ведь как! А два с небольшим столетия назад, когда русская армия вступала в Париж, были рады? Думаю, что да! Во всяком случае армия-победительница обеспечила весь город работой, деньгами, да мало ли еще чем.
Парижу не повезло. Уже в третий раз. Первый раз в 1900 году, когда вместо Олимпийских игр провели море национальных соревнований, в которых участвовало немыслимое количество спортсменов, но все они создавали оформление Всемирной выставки, а уж никак не формировали олимпийскую программу. Пьер де Кубертен, аристократ, возродивший олимпийские игры, в сердцах назвал прошедшие старты всем чем угодно, только не Олимпийскими играми. Плюнул и растер. Его отношение к своему городу и своим согражданам явно не было позитивным.
Второй раз, когда Кубертен решил «уйти на пенсию», пытаясь угодить шефу, его соратники-подчиненные сделали подарок – Париж был вновь коронован Олимпийскими играми. Было лучше, но все-равно до триумфов в греческих Афинах не дотягивало. Ну, не любила французская публика публичные спортивные мероприятия. Еще больше их не любили спортивные чиновники.
Если бы не спортсмены, среди которых был финн с хронометром в руках, презиравший соперников и уважавший только время – Пааво Нурми, будущий Тарзан пловец Джонни Вайсмюллер, Олимпийские игры 1924 года можно было бы считать такими же провальными, как в 1900 году. Говоря о Париже 1924 года, Кубертен кривился: «Если есть на свете город, в котором так ненавидят спорт, то это — Париж».
И вот настал третий раз. Сто лет спустя. Когда Париж выбирали, а поскольку выбирать было не из кого – претендент тусовался в одиночестве – Томас Бах находился на верху блаженства. Не знаю, сколько муниципалитет Парижа отстегнул альтруисту Баху, обычно за такие подарки дарили даже целые острова, но не зря говорят «Бог троицу любит». Стоило городским властям на это пойти! Пилить в последствие предстояло намного больше! Все стороны оказались довольны. А это самое главное!
Как и чем Париж занимался шесть лет до церемонии открытия, история в духе Александра Дюма. Путешествия, приключения, интриги. За время подготовки несколько раз меняли руководство олимпийского комитета Франции. Впрочем, это и понятно – всем хочется кушать! Несколько раз за дело принималась финансовая полиция. Помните, как в Токио? Четырьмя, пардон, тремя годами ранее. На островах до сих пор продолжают выяснять, кто украл больше и кого несправедливо посадили. Париж в процессе подготовки от японцев ничем не отличался. Надо было потратить полтора миллиарда на очистку воды в Сене. Пожалуйста! Надо было оплатить услуги «влиятельных подрядчиков». Тоже – наше вам!
Только забывали об обыкновенных зеленщиках. Как-то не помнили о безвестных грузчиках и работниках совсем не аристократических профессий, но желавших получить хоть что-то с барского стола. Получили! Кукиш! Будете бастовать? Во время олимпийских игр? А мы на вас напустим армию, 40 тысяч полицейских, 20 тысяч охранников «городских помоек и автомобильных стоянок». Несколько месяцев из Парижа гнали всех. Мигрантов, проституток, ворье и прочую нечисть. Оказалось, перестарались. Вместе с ними ушла клиентура. Приехав в Париж, оказываешься перед закрытыми дверями кафе, магазинов, хозяева которых благополучно ретировались на природу. Неожиданно отели стоят полупустыми. На каждом перекрестке – «человек с ружьем». Начинаешь понимать, что город находится на осадном положении.
Ты еще не знаешь, что произошло, но думаешь о самом страшном: Россия напала на Макрона! Париж встречает олимпийские игры грязью, запустением и, совсем уж неожиданно, недоброжелательностью. В общем, «наглухо закрытыми дверями».
Дискуссия
Еще по теме
